Неточные совпадения
Каждый день приносил что-нибудь новое. Наконец недостаток продовольствия принудил этих таинственных людей выйти
из лесу. Некоторые
из них
пришли к нам на бивак с просьбой продать им сухарей. Естественно, начались расспросы,
из которых выяснилось следующее.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к прошли мы с час. Вдруг Дерсу остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана в 100 шагах,
из него выскочил человек с ружьем в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что
пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
В этот день на Тютихе
пришли Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков. Их путь до фанзы Тадянза [Да-дянь-цзы — обширное пастбище.] лежал сначала по Тадушу, а затем по левому ее притоку, Цимухе. Последняя состоит
из 2 речек, разделенных между собой небольшой возвышенностью, поросшей мелким
лесом и кустарником. Одна речка течет с севера, другая — с востока.
Она вообще, кажется, на этот раз несколько молодилась и явно это делала для Вихрова, желая ему представиться посреди природы веселою и простодушною девочкою. Старик Захаревский, наконец,
прислал сказать, что пора выйти
из лесу, потому что можно опоздать. Молодежь с хохотом и с шумом вышла к нему. У Живина были обе руки полнехоньки грибами.
— Нехороши наши места стали, неприглядны, — говорит мой спутник, старинный житель этой местности, знающий ее как свои пять пальцев, — покуда
леса были целы — жить было можно, а теперь словно последние времена
пришли. Скоро ни гриба, ни ягоды, ни птицы — ничего не будет. Пошли сиверки, холода, бездождица: земля трескается, а пару не дает. Шутка сказать: май в половине, а
из полушубков не выходим!
Никому
из пустынников не было ведомо, откуда он
пришел и когда в
лесах поселился, а сам он никому об этом не сказывал. Раз как-то, однако же, стал я об этом, любопытства ради, его спрашивать, так старик и невесть как растужился.
Он явился в госпиталь избитый до полусмерти; я еще никогда не видал таких язв; но он
пришел с радостью в сердце, с надеждой, что останется жив, что слухи были ложные, что его вот выпустили же теперь из-под палок, так что теперь, после долгого содержания под судом, ему уже начинали мечтаться дорога, побег, свобода, поля и
леса…
Мысль жениться на Олесе все чаще и чаще
приходила мне в голову. Сначала она лишь изредка представлялась мне как возможный, на крайний случай, честный исход
из наших отношений. Одно лишь обстоятельство пугало и останавливало меня: я не смел даже воображать себе, какова будет Олеся, одетая в модное платье, разговаривающая в гостиной с женами моих сослуживцев, исторгнутая
из этой очаровательной рамки старого
леса, полного легенд и таинственных сил.
Калерия. Хорошо. Потом как-нибудь. (Пауза. Шалимов молча наклоняет голову, соглашаясь с Калерией. Влас и Юлия Филипповна задумчиво идут
из леса с правой стороны,
приходят к соснам. Влас садится, облокотясь на стол, и тихо свистит. Юлия Филипповна идет в комнаты.) Хотите — сейчас?
Как же ты
пришла из этой страны, неведомой мне, через моря, реки и горы, через
леса?
Придет, бывало,
из лесу и сейчас станет ее
из избы гнать...
Вот выздоровела Оксана, все на могилку ходила. Сядет на могилке и плачет, да так громко, что по всему
лесу, бывало, голос ее ходит. Это она так свою диты́ну жалела, а Роман не жалел диты́ну, а Оксану жалел.
Придет, бывало,
из лесу, станет около Оксаны и говорит...
У меня, знаешь, батько с матерью давно померли, я еще малым хлопчиком был… Покинули они меня на свете одного. Вот оно как со мною было, эге! Вот громада и думает: «Что же нам теперь с этим хлопчиком делать?» Ну и пан тоже себе думает… И
пришел на этот раз
из лесу лесник Роман, да и говорит громаде: «Дайте мне этого хлопца в сторожку, я его буду кормить… Мне в
лесу веселее, и ему хлеб…» Вот он как говорит, а громада ему отвечает: «Бери!» Он и взял. Так я с тех самых пор в
лесу и остался.
Вот
придут скоро
из лесу Максим и Захар, посмотри ты на них обоих: я ничего им не говорю, а только кто знал Романа и Опанаса, тому сразу видно, который на которого похож, хотя они уже тем людям не сыны, а внуки…
Ей, после рассказа Марфуши,
пришла в голову страшная мысль: «Князь ушел в шесть часов утра
из дому; его везде ищут и не находят; вчера она так строго с ним поступила, так много высказала ему презрения, — что, если он вздумал исполнить свое намерение: убить себя, когда она его разлюбит?» Все это до такой степени представилось Елене возможным и ясным, что она даже вообразила, что князь убил себя и теперь лежит, исходя кровью в Останкинском
лесу, и лежит именно там, где кончается Каменка и начинаются сенокосные луга.
Пришли сплавщики с других барок, и я отправился на берег. Везде слышался говор, смех; где-то пиликала разбитая гармоника. Река глухо шумела; в
лесу было темно, как в могиле, только время от времени вырывались
из темноты красные языки горевших костров. Иногда такой костер вспыхивал высоким столбом, освещая на мгновение темные человеческие фигуры, прорезные силуэты нескольких елей, и опять все тонуло в окружающей темноте.
Одно
из средств было постоянное занятие; другое было усиленная физическая работа и пост; третье было представление себе ясное того стыда, который обрушится на его голову, когда все узнают это — жена, теща, люди. Он всё это делал, и ему казалось, что он побеждает, но
приходило время, полдень, время прежних свиданий и время, когда он ее встретил за травой, и он шел в
лес.
Кому
из видевших порядочный
лес приходило в голову, что в этом
лесу надобно что-нибудь изменить, что-нибудь дополнить для полноты эстетического наслаждения им?
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в
лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в свои гнезда, когда
приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат
из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение
из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
— Командирша такая, голова, была, что синя пороха без ее воли в доме не сдувалось. Бывало, голова, не то, что уж хозяйка моя, приведенная в дом, а девки-сестры
придут иной раз
из лесу, голодные, не смеют ведь, братец ты мой, без спросу у ней в лукошко сходить да конец пирога отрезать; все батьке в уши, а тот сейчас и оговорит; так
из куска-то хлеба, голова, принимать кому это складно?
Но, впрочем, лошадь почти никогда и не сбивалась, да и не могла сбиться, потому что от монастыря до озера по
лесу была всего одна дорожка, и то такая колеистая, что коню никогда не
приходило охоты вытаскивать колес
из глубоких колей.
Почта
из Петербурга
приходит иногда через семь дней, иногда через двадцать, а иногда и совсем не
приходит, потому что везут ее длинным кружным путем, сначала на юг, на Москву, потом на восток, на Рыбинск, на пароходе, а зимою на лошадях и, наконец, тащат ее опять на север, двести верст по
лесам, болотам, косогорам и дырявым мостам, пьяные, сонные, голодные, оборванные мерзлые ямщики.
Пришел Варлаам в здешние
леса из Соли-Галицкой, а в Соли-Галицкой был он до того приходским попом в никонианской церкви.
От отца Михаила к тому старцу трудник
пришел, хлебца принес на пропитанье, свечей, ладану на молитву — он вывел
из лесов Перфила Григорьича…
Прошлым летом у Глафириных нову «стаю» рубили, так ронжински ребята да елфимовские смеются с галками-то [В заволжских
лесах местных плотников нет, они
приходят из окрестностей Галича, отчего и зовутся «галками».]: «Строй, говорят, строй хорошенько — келейниц-то скоро разгонят, хоромы те нам достанутся…» Вот что у них на уме!..
Заяц ходит ночью по полям и
лесам без страха и прокладывает прямые следы; но как только
приходит утро, враги его просыпаются: заяц начинает слышать то лай собак, то визг саней, то голоса мужиков, то треск волка по
лесу, и начинает от страха метаться
из стороны в сторону.
Это вызвало со стороны княгини Д* ряд мероприятий,
из которых одно было очень решительное и имело успех: она сначала
прислала сказать доктору, чтобы он не смел к ней возвращаться
из заразного дома; а потом, когда увидала, что он и в самом деле не возвращается, она
прислала его звать, так как с нею случился припадок какой-то жестокой болезни, и наконец, через полтора месяца, когда
пришла весна и природа, одевшаяся в зелень, выманила француза в
лес, пострелять куропаток для завтрака тети, на него внезапно напали четыре человека в масках, отняли у него ружье, завернули его в ковер и отнесли на руках в скрытую на лесной дороге коляску и таким образом доставили его княгине…
Там, где люди живут, бывает дурной дух; если бы не было ветра, дух этот так и оставался бы. А
придет ветер, разгонит дурной дух и принесет
из лесов и с полей хороший, чистый воздух. Если бы не было ветра, люди бы надышали и испортили воздух. Воздух все бы стоял на месте, и людям надо бы уходить
из того места, где они надышали.
Одна девочка ушла
из дома в
лес. В
лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а
пришла в
лесу к домику.
После обеда приезжали две богатые дамы, помещицы, которые сидели часа полтора молча, с вытянутыми физиономиями;
приходил по делу архимандрит, молчаливый и глуховатый. А там зазвонили к вечерне, солнце опустилось за
лесом, и день прошел. Вернувшись
из церкви, преосвященный торопливо помолился, лег в постель, укрылся потеплей.
«Распуста», — повторил он про себя то самое слово, какое
пришло ему недавно в
лесу, после первой их размолвки. Он не станет прыгать перед ней… Из-за чего? Из-за ее ласк, ее молодости, из-за ее брильянтовых глаз?..
Пришло в движение колесо того сложного механизма, который называется почтой, и письмо поплыло мимо
лесов, полей и городов, переходя
из рук в руки, но неуклонно стремясь к своей цели.
— Я
пришла сюда, чтобы научиться искусству, которое я люблю всем сердцем, всем существом моим… Не знаю, что выйдет
из меня: актриса или бездарность, но… какая-то огромная сила владеет мною… Что-то поднимает меня от земли и носит вихрем, когда я читаю стихи в
лесу, в поле, у озера или просто так, дома… В моих мечтах я создала замок Трумвиль, в котором была я принцессой Брандегильдой, а мой муж рыцарем Трумвилем… А мой маленький принц, мой ребенок…
— Да-с. По-моему, совершенно нелепо: из-за того, что где-то в другом городе с студентами обошлись бесцеремонно, — выпроваживать
из аудитории тех, кто
пришел по своей обязанности читать лекции. Резких споров я не люблю и не стал бы с вашим женихом препираться об этом, задним числом; но и особенного геройства я в этом не видел и не вижу! А по пословице:"
лес рубят — щепки летят"; увлекись я тогда вместе с другими — и меня бы водворили на место жительства.
Не
из Гуслицких
лесов пришли ко мне капиталы; не топил я пустых барок — будто с казенною кладью, не удерживал у рабочих трудовых денег, не шильничал… но и не мотал.
Отрежьте нам землицы,
лесу на избы пожалуйте, кое-что
из хозяйства для пропитания, построимся мы и заживем тихо, мирно, никого не тревожа, а как
придут из-за гор гости нежданно, татарва поганая, остяки или вогуличи, то с ними мы начисто разделаемся, будут нас долго помнить нехристи…
Но прошло еще время — и на возгласы попа стали
приходить из темноты церкви робкие, сдержанные вздохи; чьи-то колени глухо стучали о каменный пол; чьи-то уста шептали; чьи-то руки ставили цельную маленькую свечу, и среди двух огарков она была как молоденькая стройная березка среди порубленного
леса.
В этом году к ростовскому митрополиту
пришел из нижегородского Заволжья (где Керженец и Чернораменье, столь известные в истории раскола) иеромонах Иоасаф и принес «малые тетрадицы», в которых были исчислены все тогдашние скиты (секты), существовавшие в Брынских
лесах, т. е. в нижегородском и костромском Заволжье.